В 1956 году, когда Бобби Фишеру было 13 лет, в турнире на приз Лессинга Розенвальда он победил известного шахматиста, 25-летнего Доналда Бирна. Судья тогдашнего матча так описал его кульминационный момент:

"Когда Фишер сделал необъяснимый ход, пожертвовав ферзя, по залу прошел ропот. Болельщики сгрудились возле стола, как рыбы у проруби. И все наблюдали, как после длинной серии непредсказуемых ходов 13-летний Бобби добился сперва бесспорного преимущества, а потом – победы".

Этот матч Фишера журнал "Шахматное обозрение" назвал "матчем века". Болельщики без конца обсуждали ходы 13-летнего шахматиста, поражаясь его хитрости, граничащей с коварством, и смелости, граничащей с наглостью.

А через полвека Бобби Фишер стал единственным в мире шахматным гением, которым восхищались и которого презирали с одинаковой силой. Он публично выражал отвращение то к исландцам, то к евреям, то к России, то к Америке. 11 сентября 2001 года, после взрыва башен Всемирного Торгового Центра, он сказал в интервью: "Чудесная новость. Пора покончить с Соединенными Штатами".

"Фишер доживал жизнь отшельником, но любил устраивать мелкие провокации, являясь, например, в магазин за одну минуту до закрытия и требуя долгого обслуживания. Он водил знакомство с мафиози, с нацистами, с пророками апокалиптических религиозных сект и делал странные попытки оставить наследника с ДНК, идентичной его собственной, – чтобы обеспечить консервацию своего шахматного гения. Надменность его не знала границ. Его мать, Регина Фишер, сказала о нем слова, которые могли бы стать эпитафией: "Чем сильнее ум и ярче талант, тем страшнее разрушение".

Книга Фрэнка Брэди – интереснейшее описание преображения Фишера из "обаятельного Бобби" с сияющей улыбкой, сделавшего игру в шахматы актом высокого искусства, в мрачного монстра с манией величия, осквернившего благородный спорт злобой, снобизмом, жадностью и сумасбродством.

Брэди, создатель журнала "Шахматная жизнь", впервые встретивший Бобби Фишера, когда тому было десять лет, присутствовал на всех его матчах и разбирал все его партии. Но чтобы увлечься книгой "Эндшпиль", не нужно быть шахматистом, потому что в своем расследовании загадки Фишера автор описывает, в основном, те аспекты таланта и судьбы гениального шахматиста, которые доступны пониманию любого читателя и которые коротко сформулировал Гарольд Шёнберг в книге 1973-го года "Шахматные гроссмейстеры":

"Бобби Фишер дал миру с очевидностью осознать, что игра в шахматы на ее высшем уровне требует такого же интеллекта, как научное открытие; рождает такую же соревновательную страсть, как футбол; создает такое же нервное напряжение, как дуэль до смертельного исхода; и вызывает такое же эстетическое наслаждение, как произведение высокого искусства. У нас нет никаких других причин ценить Бобби Фишера, но эта – единственная – сделала его величайшим шахматистом, когда-либо жившим на свете".

Особое место в книге (как и в жизни Бобби Фишера) занимают его матчи с Борисом Спасским. Интересно, что Спасского часто называют "немезидой" Фишера, несмотря на то, что в двух самых знаменитых матчах XX-го века – 1972 года в Рейкъявике и 1992-го в Сербии – побеждал Фишер. Причем в 72-м году он отвоевал звание чемпиона мира не только у Спасского, но и вообще у советских шахматистов, которые поочередно выигрывали первенство мира, начиная с 1948 года.

Возможно, "богиней возмездия" Спасского называют потому, что Фишер считал его одним из немногих шахматистов, равных себе по силе, и оба выигрыша достались ему с большим трудом и со многими проигранными партиями. Не исключено и то, что Борис Спасский побеждал Фишера морально, поскольку рядом с ним выглядел аристократом спорта: он был сдержан, безукоризненно корректен и не реагировал на выходки Фишера. В 72-м, несмотря на проигрыш, несмотря на Холодную войну, симпатии большинства болельщиков мира были на стороне Спасского.

"Переговоры по поводу матча 1972 года, которого с волнением ожидал весь мир, были долгими и трудными, в основном, из-за требований Фишера, который делался все более придирчивым. В первый день матча он явился с большим опозданием, и ему пришлось извиняться перед Спасским. Потом его не устраивала обстановка в зале, потом он потребовал, чтобы игра проходила в отдельной комнате. "Из шахматного Моцарта, – писал Шёнберг, – он превратился в гневливого Бетховена, в сварливого гения, считавшего, что весь мир должен приспособиться к его желаниям".

Фишер проиграл первую партию, не явился на вторую и проиграл ее автоматически. Он пришел в норму только к третьей партии, которая по его настоянию проходила в помещении, закрытом для публики. После этого он проиграл Спасскому только одну партию, закончил матч со счетом 12,5:8,5 и получил титул чемпиона мира. Однако в 1975 году он этого титула лишился, отказавшись подтвердить его матчем с Анатолием Карповым. Фишер стал первым чемпионом мира, который лишился своего титула, не проиграв сопернику.

После этого он исчез на 20 лет. И только в 1992 году он согласился на матч-реванш с Борисом Спасским. Он потребовал, чтобы игра проходила в Сербии, в 90 километрах от кровавого конфликта в Боснии и Герцеговине. Спонсором был сербский миллионер, то есть, матч был "коммерческим предприятием", а Соединенные Штаты наложили на Сербию экономические санкции, поэтому Министерство финансов предупредило Фишера, что его участие в матче незаконно. На пресс-конференции перед матчем Фишер, во-первых, обнародовал свой антисемитизм (будучи сам полу-евреем) и, во-вторых, публично плюнул на письмо из Министерства финансов и порвал его. Он проиграл Спасскому 5 партий и выиграл 10.

Меня всегда удивляло, почему великие шахматисты прощали Фишеру всю его монструозность. Ответом могут быть высказывания самих шахматистов:

Тайманов: "Чувство, будто играю против машины, которая не делает ошибок"...

Балашов: "У Фишера не бывает плохих фигур. Он их обменивает на хорошие у противника"...

Суэтин: "О Боже, Фишер играет так гениально просто!"...

Таль: "Фишер – величайший гений, спустившийся с шахматного неба".

"Бобби Фишер не мог вернуться в Америку и скитался по разным странам, пока Исландия не предоставила ему политическое убежище. "У нас много эксцентриков, – сказал исландский премьер. – Еще один ничего не изменит". По свидетельствам очевидцев, поведение Фишера к этому времени напоминало поведение побитой собаки, спасшейся от преследователей".